Июль 1961 Конец 70-х

Солдат вернулся на белом скакуне

(21 августа 1924 г. – 21 июня 1997 г).

Родом из села Шапте-Бань Рышканского (в довоенные годы − Болотинского) района Молдавской ССР. В нашем селе все его звали ласково Сюня (от Максюня?). Предки его по прабабушке – из Оренбуржья, по прадеду – из Молдавии.

Ушёл на войну совсем юным, как, впрочем, многие уходили прямо со школьной скамьи, с выпускного вечера… Только-только женился. Я не успела родиться. Его забрали на сборы, которые проходили на юге Молдавии. Когда я родилась, меня, двухмесячную, мама отвезла на каруце (молд.− телега) показать молодому отцу.

Затем меня снова возили уже в город Атаки, что на границе с Украиной, попрощаться: отца уже отправляли на фронт.

К сожалению, о подробностях пребывания на войне я не расспросила отца. Это непростительно! Каюсь, хотя понимаю, что поздно. Более десяти лет прошло, как отца не стало. Своё покаяние я решила пронести через все оставшиеся мои дни до конца пути таким образом: открыть Интернет-галерею «АЛТАРЬ ОТЕЧЕСТВА».

Пусть и другие, кто успел поговорить со своими родными, расскажут о них. Если кто, как я, не успел расспросить своих отцов, дедов, – пусть вспомнят хотя бы то, что сохранила память: даты жизни, когда они ушли на фронт, где воевали, вернулись или… Возможно, кто-то разыщет следы своих родных, друзей, однополчан. Буду рада, если Интернет-галерея поможет в этом кому-то.

Обращаюсь ко всем, кто, возможно, в те минуты шагал по фронтовым дорогам рядом с моим отцом: вспомните, пожалуйста, высокого, симпатичного солдата, с карими глазами (кто теперь их вспомнит?!), курносый, неприметные веснушки, которые золотились весной от южного солнца, а к зиме блёкли. Как и у меня… Разговаривал он на украинском языке вперемешку с молдавским-румынским. Окончил семь классов румынской школы, а, значит, по тем временам, был довольно грамотен.

Сквозь годы-туман мнится мне, что отец упоминал имя Г.К.Жукова – якобы, под его командованием он воевал.

…Вспоминал отец, что Америка тогда для наших солдат прислала только шнурков к ботинкам целый вагон…Так ли это? Что он и его однополчане воевали в ботинках и обмотках, – это правда. Выходит, шнурки нужны были в действительности, но чтобы в таком количестве…

Он всегда рвался вперёд – где труднее! Мог отдать последнюю рубаху тому, кто в ней нуждался. А ещё у моего отца были золотые руки: он «во всех железках разбирался».

На фронте спас своего раненого друга – вынес на плечах с поля боя, кажется, при переправе на реке Одра (немецкое название реки Одер) – друг родом из города Ивано-Франковска (Украина). Позже он приезжал с женой к нам домой – в начале шестидесятых. Вспоминаю: осень, я только приступила к учёбе в пединституте на втором курсе, по-моему. По селу плывёт густой аромат молдавского вина, скорее, сусла: только что собрали виноград, перепустили через дробилку. Из огромнейшей дубовой бочки стекает сладчайшее сусло. Роятся пчёлы вокруг. Вдруг слышу крики, плачи, радостные возгласы!.. Это приехал его однополчанин с женой: хотел познакомить жену со своим спасителем.

Ещё пробивается сквозь годы: смотрю на фотографию, на которой дед, Парфентий Васильевич Томаш, и мой юный отец: как раз в обмотках, со скаткой на плече. На фронте их пути пересеклись, они сфотографировались. С переездами одна-единственная небольшого формата фотокарточка затерялась. Обидно, что не можем найти.

Наш отец не курил. Никогда. Даже в те роковые военные годы.

После ранения на Одре часто находился в военных госпиталях, подлечивал ногу (сквозное ранение голени). Там много читал… и о кройке и шитье, в том числе! Да-да, выписывал в госпиталь литературу из Москвы из книжного магазина, что находился на Кузнецком мосту. Научил меня «читать» выкройки, кроить и шить.

Вообще отец предпочитал делать всё своими руками! Нас с братом и сестрой приучал к этому. Ему позже на консервном заводе Шапте-Бань вручили сертификат «Мастер – золотые руки».

Я была бы рада узнать хоть какую-нибудь весточку об отце-фронтовике, узнать о тончайшей чёрточке из его фронтовой биографии. И была бы безмерно благодарна: я смогла бы пополнить свой рассказ. Где вы, друзья-однополчане Максима (Сюни) Томаша?

Ниже мои стихи – простые, по восприятию – почти детские, но в них мало выдумки. Правды больше. Самое интересное то, что отец на самом деле вернулся домой на белом коне, как нагадали матери! Дело было так: от отца долго не приходило писем. Мама так переживала, что и сна не было! Поехала к гадалке в соседнее село. Мама во двор, а та ей:

– Возвращайтесь скорее домой! На белом коне Ваш муж возвращается домой! Поверьте, он в пути! Ранен, но в дороге, приближается к дому.

Мать поспешила домой, переполненная чувством радости, удивления и в слезах… К обеду следующего дня у сельских ворот гарцевал всадник на белом коне.

Белый конь

1.

«Последний год войны!» – по радио мы слышим.

Все реже треугольники летят:

Кто в госпиталь попал – тем не до писем,

А кто громит врага – добить спешат.

Сердца родных тревожатся все больше:

Жив ли сынок?.. Когда придёт отец?..

Приблизились войска до самой Польши,

И правда ль, правда ли – войне конец?!

Ждём весточки три месяца мы с мамой:

А вдруг?.. Нет, нет! – К гадалке мы пойдём.

Телегу запрягли и утром рано

Отправились к цыганке «на приём».

«Домой, моя хорошая, спешите!

Ваш муж в пути на белом скакуне.

Вернётся непременно – завтра ждите!

Я правду говорю, поверьте мне!»

Домой на крыльях мама полетела.

От радости глаза её зажглись.

Всю ночь ни на минуту не присела –

Белила… Пироги в печи пеклись.

2.

Я помню ту весну: пришла Победа,

Печалилось и плакало село

По нашим сыновьям, отцам и дедам:

Всех было жаль, кому не повезло.

Чумазая девчонка, я, под вишней

В ладошку собирала лепестки,

Что на земле лежали неподвижно,

Затем сдувала вверх их, как пушки.

И вдруг, когда клонился день к закату,

Я слышу крик, а мать – среди толпы.

Подходит белый конь, на нём – солдатик:

Отец вернулся раненый с войны.

Все бросились к нему, все обнимают.

Он братьев младших на руки берёт.

Я – в стороне: меня отец не знает,

И по щеке моей слеза течёт.

Но чьи-то руки подняли меня

И вмиг – к отцу – на белого коня!

3.

… Уж больше полувека пролетело.

Отец звездой поднялся в небеса.

В глазах тот день весны: я – в платье белом…

И белого коня забыть нельзя!

26 декабря 1999

Старая фотография

Мама, Анна Никитична Томаш-Бендрюк, 1994 год

Отец и я. с.Шапте-Бань. Август 1945 г.

Памяти деда,

Парфентия Васильевича ТОМАША –

инвалида Великой Отечественной войны

Полон альбом фотографий,

В руки беру и смотрю:

Будто значки стенографий

Жизнь записали мою.

Карточка:папа и мама,

Я между ними стою

В басочке¹ в тон сарафана,

В ручке – яйцо я держу.

Годика два – и не больше.

Вижу себя и солдат.

Длилось всё миг – и не дольше,

Миг исторических дат.

Словно туман опустился,

Память мою всполошил:

Год сорок пятый пробился,

В детство меня возвратил…

Белая сельская хата,

Летний, безоблачный день.

Вижу: стоят два солдата,

Плачут и гладят плетень.

Мама подходит к кринице,

Вскрикнув: «Татку, цэ Вы?

Ворог разбит за границей,

Бильше не будеть войны?!»

Дед расстегнул гимнастёрку,

Снял из-за плеч вещмешок,

Другу отдал всю махорку,

Маме – цветастый платок,

Детям – ремень свой и ложку,

Ножичек, фляжку, кисет,

Мне – сарафанчик в полоску

И на головку – берет.

Серые снял с ног обмотки,

Мягко на травку ступил,

Гладит ладонью пилотку:

Дед по друзьям загрустил.

Кто-то под Брестом остался,

Кто-то – на Курской дуге,

Кто под Берлином сражался –

Замер с винтовкой в руке…

Чарки вином наполняют:

Тризну справляет село.

Женщины в голос рыдают:

Сколько солдат полегло!..

Полон альбом фотографий –

Вехи всех памятных дат –

Будто значки стенографий,

Жизни мгновенья хранят.

15 февраля 2000

__________

¹ Баска – шапочка, беретик (местн., молд.)

До сих пор я «вижу» синюю басочку с белым бантом-каймой и сарафанчик-комбинезончик в тоненькие разноцветные полосочки – подарок деда из Германии.

Парфентий Томаш с сыновьями и дочерью. Сидят слева направо: Максим, Парфентий Васильевич Томаш, Дмитрий. Стоят слева направо: Иван, Василий, Лидия, Андрей, Николай. В родном селе. 1960-е годы.

Победу добыли Парфентий и старший сын Максим. Победу, мир и свободу передали беречь младшим сыновьям. Они все служили в Армии, кроме Ивана.

Совершенно случайно в последний день перед сдачей альманаха в печать, узнала, что мой отец, Максим Томаш, участвовал в Великой Отечественной войне с 14 апреля 1944 года по март 1945 года. Он был стрелком 370-Запасного Стрелкового полка с апреля 1944 года по декабрь 1944 год. С декабря 1944 ода по март 1945 года − стрелком 222 Стрелковой Дивизии… Уже свой шаг чеканила Победа, врага загоняли в своё логово, пахло весной, когда отца ранило при форсировании реки Одры. 1 марта 1945 года мой юный отец был тяжело ранен в правую голень и левую стопу. По июнь 1945 года находился на излечении в военном госпитале № 4440.